«Зомбированное общество – гарантия дальнейшего господства “нынешних”»
Профессор главного уральского вуза: зачем власть уничтожает образование и культуру
.jpg "Уральский профессор Дмитрий Стровский: «Я стараюсь вести себя как свободный человек в свободной стране»")
Не будет преувеличением сказать, что Дмитрий Стровский с факультета журналистки Уральского федерального университета – самый «скандальный» профессор главного вуза нашего региона. Пять лет назад объявил голодовку, протестуя против ликвидации в Екатеринбурге малокомплектных школ. Студенты чуть было не выступили с петицией в поддержку преподавателя, но тот отговорил их от участия в «нестуденческом» конфликте с городской администрацией: по его словам, не дело воспитанников защищать политические принципы педагога. Два года назад Стровский судился с отцом провалившейся на вступительном экзамене абитуриентки: родитель по фамилии Пулинович обвинил преподавателя и весь факультет в некомпетентности и злонамеренности, да еще и грязно выругался в соцсетях. Фемида встала на сторону профессора. В прошлом году внезапно для самого себя он взял, да и вышел к микрофону на «Марше мира». «Не хотел выступать, думал просто прийти, но увидел стоящих поодаль ряженых казаков с портретами Путина – орущих, улюлюкающих, перебивающих – и не сдержался, сказал им все, что думал в тот момент по их поводу».
Наконец, на радость его недоброжелателям, досталось и самому Стровскому: в сетях появилась анонимная видеозапись некой девушки с заретушированной внешностью и измененным голосом, живописующей «антироссийские», «бендеровские» поступки и высказывания педагога в университетских стенах – про зажим свободы слова, губительные последствия крымской авантюры, бестолковость войны с Украиной. По прикидкам Дмитрия Леонидовича, замаскированная до неузнаваемости девица могла посещать его лекции во второй половине 2013 года, когда никакого Крыма в нашей актуальной политической повестке не было и в помине. «То есть мы имеем дело с глубокой, но выверенной ложью, по сути, с доносом в духе 30-х годов прошлого века», – полагает исследователь истории отечественной журналистики, доктор политических наук Дмитрий Стровский.
.jpg "Уральский профессор Дмитрий Стровский: «Я стараюсь вести себя как свободный человек в свободной стране»")
Дмитрий Стровский: "У меня за границей множество коллег. С точки зрения так называемых «патриотов», я, конечно, «запятнан»"
Но слово не воробей – и вот анонимку с упоением цитирует некто Роман Осташко, главред ресурса PolitRussia.com. А заодно утюгом проходится и по ректору УрФУ Виктору Кокшарову – за организацию в вузе лекций «иностранных агентов влияния», главы представительства ЕС в России Вигаудаса Ушацкаса и министра иностранных дел ФРГ Франка-Вальтера Штайнмайера. Осташко действует изобретательнее начинающей осведомительницы: призывает единомышленников пригвоздить уральский университет не словом, а делом – заставить Рособорнадзор провести там проверку. «Каждая организация, с которой сотрудничает этот ВУЗ должна быть проверена буквально под микроскопом, а если обнаружатся те, кто сознательно пытаются превратить этот университет в площадку для антигосударственной пропаганды, на их счет должны быть сделаны соответствующие выводы», – «бабачит и тычет» Осташко (орфография и пунктуация автора сохранены, – прим. ред.).
Никаких репрессий не последовало, говорит Дмитрий Стровский. Федеральный университет, как и ранее, остается просвещенной дискуссионной площадкой, в полном соответствии с традицией научного свободомыслия, сложившейся еще пару веков назад. Вероятно, поэтому мы столь свободно и содержательно обсудили со Стровским, как российская власть – по лекалам классических тоталитарных режимов – уничтожает образование и культуру.
«Американское общество значительно глубже, чем подается нашими СМИ»
- Дмитрий Леонидович, как вы считаете, отчего набросились именно на вас?
- Наверное, потому, что я давно бываю за рубежом, выигрывал в разные годы зарубежные гранты на ведение преподавательской и научной работы, читаю там время от времени курсы лекций. Сейчас, например, вхожу в число четырех российских экспертов большого международного проекта по исследованию СМИ стран-членов БРИКС, скоро в Лондоне выйдет наша коллективная монография. Я не скрываю, что у меня за границей множество коллег, с которыми я поддерживаю не только профессиональные, но и чисто человеческие отношения. Так что, с точки зрения так называемых «патриотов», я, конечно, «запятнан».
- Что можете сказать об интенсивности международного научного обмена? Она как-то поменялась за последний год?
- Наш университет поощряет тех, кто имеет устойчивые связи с «заграницей», и на федеральные средства направляет их на стажировки под обязательное условие публикации трудов в рейтинговых научных журналах. К нам тоже едут отдельные иностранные ученые. Но вот эта, вторая, составляющая держится исключительно на личных контактах, системные – сокращаются.
.jpg "Уральский профессор Дмитрий Стровский: «Я стараюсь вести себя как свободный человек в свободной стране»")
"На Западе человек может говорить о политике что угодно – при условии, что он не является откровенным фашистом"
Мой друг, научный сотрудник Центра российских и евроазиатских исследований в Упсале Грэг Саймонс, который много раз бывал в нашем университете, недавно пригласил меня к себе в Швецию на международную конференцию. Спрашиваю: были какие-то сложности с оформлением бумажек? Если бы, говорит, я внес в список приглашенных УрФУ как учебное заведение, то заявка на проведение конференции оказалась бы под вопросом. Евросоюз свел к нулю все формальные связи с российскими академическими центрами (даже российским студентам теперь затруднительно попасть на международные конференции, если они выступают «от вузов»). К какому результату приведет нынешняя системная ситуация – непонятно. Не думаю, что к хорошему.
- Некий Роман Осташко возмущается: как можно было приглашать в УрФУ министра иностранных дел ФРГ Штайнмайера, который позволил себе перед многолюдной аудиторией высказываться об «аннексии Крыма», «неуважении правил государственного суверенитета» и так далее. Осташко требует от Рособрнадзора разобраться с ректором Кокшаровым. Скажите, на «загнивающем Западе» такие же подходы?
- Во-первых, Штайнмайер ни о чем таком не говорил, это ложь. Он дипломат, и позволить себе подобные высказывания в чужой стране не может априори. А во-вторых… На Западе человек может говорить применительно к политике о чем угодно – при условии, что он не является откровенным фашистом. Пару лет назад я имел счастье оказаться первым российским преподавателем в образовательном проекте «Семестр на море» – кстати, за все полвека его существования. Проект инициирован американским Университетом Вирджинии, на протяжении целого семестра студенты плывут корабле от страны к стране: слушают лекционные курсы, участвуют в семинарах. Словом, все как в обычном университете, только с прицелом на межкультурные сферы познания. Я плыл с ними неделю – от британского Саутгемптона до Петербурга. Год спустя меня вновь пригласили в этот проект. И если в первый раз я немного смущался обсуждать «скользкие» темы, то в следующий, не стесняясь, участвовал в обсуждении присутствия Америки в Ираке, Афганистане, ее санкций по отношению к Ираку. Американские преподаватели и студенты воспринимали эти темы не только спокойно, но даже, я бы сказал, с азартом. Открыто признавались, что у себя в Америке они так же спорят по вопросам политики. И искренне интересовались мнением российского профессора.
.jpg "Уральский профессор Дмитрий Стровский: «Я стараюсь вести себя как свободный человек в свободной стране»")
"Евросоюз свел к нулю все формальные связи с российскими академическими центрами. Не думаю, что это приведет к чему-то хорошему"
Что я вывел из этих диалогов? Американское общество значительно глубже, чем подается нашими СМИ, и уровень плюрализма там несравненно выше. Критика в отношении Обамы и его администрации там не только допустима, но и приветствуется. Тед Тернер (известнейший американский телепродюсер, в середине 1980-х годов, в период окончания «холодной войны», организовывал Игры доброй воли как альтернативу Олимпиадам, которые поочередно бойкотировались Соединенными Штатами и Советским Союзом, – прим. ред.), еженедельно выступая на своем канале с получасовым обзором, разносит нынешнюю американскую администрацию просто в хвост и в гриву. Для Америки и множества других стран это норма.
«Я стараюсь вести себя как свободный человек в свободной стране»
- И для вас? Поддались, значит, тлетворному влиянию по дороге из Саутгемптона?
- И для меня тоже. Ну как может развиваться общество без самокритики? Да, благодаря интенсивным зарубежным контактам у меня больше возможностей бывать там, сравнивать, анализировать, в том числе и ситуацию в России. Но это совсем не означает равнодушия и тем более неприязни к своей стране. Почему я должен закрывать глаза на те проблемные моменты, которые меня волнуют как ее гражданина, почему мне нельзя открыто высказываться о том, что такое хорошо и что такое плохо? Тем более, когда реалии настолько обострены, что промолчать значит предать, на мой взгляд, общегражданские интересы. Вот я и говорю, что думаю, стараясь вести себя как свободный человек в свободной стране.
- Позвольте процитировать ту девушку на анонимном видео: «Не понимаю, как патриот своей страны может рассказывать, как она ужасна».
- Отвечу словами Ксении Собчак, которая мне не во всех своих поступках симпатична, но которая хорошо образована и честно обсуждает проблемы современной российской жизни. «Я хочу, – озвучила она как-то, – чтобы моя страна была примером в разных сферах, в том числе в области права и этики». Мне думается, это правильно, независимо от того, как ведут себя другие страны. Почему я должен соглашаться с действиями российской власти, если та поступает недостойно? Если в ситуации с Крымом моя страна нарушает ею же подписанный Будапештский договор 1994 года, гарантирующий независимость и целостность Украины в обмен на ее отказ от ядерного оружия, – почему я должен одобрять все это, якобы основываясь на будущей угрозе? Так можно «понять и простить» все, что угодно. Меня откровенно пугает наш государственный крен в сторону не самых передовых азиатских стран. Мы оказались в компании государств, где отношение к вопросам прав человека, социальных гарантий, свободы слова вызывает массу вопросов. Это – тупик, гуманитарный, научный, технологический, финансовый, экономический, политический. Что мы сегодня и наблюдаем. Где, в конце концов, окажется Россия по сравнению с более продвинутыми странами? И с какой стати я должен прятать свое беспокойство перед этой опасностью?
.jpg "Уральский профессор Дмитрий Стровский: «Я стараюсь вести себя как свободный человек в свободной стране»")
"Мы оказались в компании государств, где отношение к вопросам прав человека, социальных гарантий, свободы слова вызывает массу вопросов. Это – тупик"
- Высказывайтесь обо всем, что вам заблагорассудится, но не в стенах государственного вуза. Вы же получаете госзарплату. Что на это скажете?
- Во-первых, я получаю свою зарплату из налоговых отчислений, которые поступают от общества на поддержку социально ориентированных сфер (образования, медицины, культуры и та далее), часть дохода формируется из отчислений от внебюджетных студентов. Причем тут государство в чистом виде?
Во-вторых, в российских дореволюционных университетах, всегда государственных, существовала традиция свободного обсуждения самых сложных проблем, и государство не покушалось на эту свободу. Разве может эффективно развиваться любая система, в том числе государственная, если она базируется на одном-единственном, однополярном взгляде на мир? Разве такая система может быть устойчивой, как глубоко ни всаживай эту единственную опору? Представим огородное пугало: стоит на одной опоре и часто ломается под воздействием ветра.
И в-третьих, я не понимаю, как быть преподавателям истории новейшего периода, преподавателям социологии, журналистики вне обсуждения политических реалий. Можно, конечно, рассуждать о том, что журфак должен оставаться в стороне от политики, но средства массовой информации – и теперь, и всегда – в этой политике активно участвуют. Мы же не манекены, чтобы не замечать того, что творится за окном. Невозможно представить, чтобы, войдя в университет, преподаватель отряхнулся и внезапно стал абсолютно нейтральным, а выйдя из университета, также стремительно «надел» на себя какое-то мнение. Это ж раздвоение личности, которое ни к чему, кроме болезненного состояния, не приведет. А когда ты высказываешься хотя бы репликой по поводу политики или социальной жизни, то автоматически занимаешь ту или иную позицию. Даже отбор исторических фактов – уже выражение личной позиции преподавателя. В конце концов, наша Конституция дает право на высказывание собственного мнения. Просто важно не переходить грань, не нагнетать агрессивности, не навешивать ярлыки, рассуждать спокойно, аргументировано анализировать ситуацию. Разве, когда на заре советской власти тогдашний нарком просвещения Анатолий Луначарский и митрополит Александр Введенский вели непримиримый, но уважительный публичный спор на тему существования Бога, они не отстаивали личного мнения на сей счет? А ведь на их диспуты собиралась гигантская аудитория, в том числе и студенты.
.jpg "Уральский профессор Дмитрий Стровский: «Я стараюсь вести себя как свободный человек в свободной стране»")
"Разве может устойчиво развиваться система, базирующаяся на однополярном взгляде на мир? Огородное пугало - и то, стоя на одной опоре, часто ломается под воздействием ветра"
Задача преподавателя – разбудить дискуссию, дать студенту ощущение, что он равноправный участник разговора, ни в коем случае не навязывать свою точку зрения. В этом и есть процесс образования, просвещения и воспитания. Образование призвано научить не зубрежке, а культуре размышления, без чего не появится самостоятельных идей. Как здесь обойтись без дискуссии? И как она может возникнуть, если преподаватель занимает позицию «и вашим, и нашим» или не занимает никакой?
Хотя, если честно, думаю, что только немногие студенты в наше время в полной мере воспринимают, что я пытаюсь донести до них на своих лекциях. Студенты могут успешно сдать зачет или экзамен, но при этом останутся зашоренными людьми. Свобода мышления не появляется, как черт из табакерки.
«Термин «нацпредатель» – из «Mein Kampf» Адольфа Гитлера»
- Откуда она, действительно, возьмется, если в школе насаждается единый учебник истории: «шаг влево, шаг вправо – побег и расстрел».
- Это колоссальная проблема. Качество гуманитарного знания абитуриентов падает катастрофически. На четвертом курсе, вместо того чтобы рассказывать об истории СМИ, мне подчас приходится говорить просто об истории. Однажды на экзамене спросил студентку: что она может рассказать о борьбе с формализмом в искусстве в 1930-е годы. Тогда наших деятелей культуры – Булгакова, Мейерхольда, Шостаковича и многих других – шельмовали за то, что они выходили в своем творчестве за рамки пролетарской идеологии, брали в главные герои «не тех», плохо занимались коммунистическим воспитанием. Даже Демьяну Бедному досталось за то, что «неправильно» показал русских богатырей в своей поэме. Студентка ответила молчанием. «Может, хотя бы имена вспомните?» – уточняю. «Помню. Чайковский». «Петр Ильич?» – спрашиваю. «А вы знаете каких-то других Чайковских?» – это уже, получается, она меня «экзаменует». «То есть, – обращаюсь к студентке, – вы хотите сказать, что Петр Ильич дотянул до Октябрьской революции, пережил НЭП и вступил вместе со страной в стадию первых пятилеток?». На что она отвечает: «Ну, получается, так». И о чем после этого с ней разговаривать?
У молодых людей и девушек ввиду недостатка образования складывается ощущение, что до их появления истории не было вообще. Есть не очень глубокие ориентиры насчет того, что происходило в нашей стране в 1990-е и 2000-е годы. А вот 1960-70-е годы для них все равно что для нас – времена Наполеона и Кутузова (хотя я-то как раз помню имена Барклая де Толли, Багратиона, Ермолова, Мюрата, Нея, Даву), а 1930-е – по разумению многих студентов – это так же далеко, как… татаро-монгольское иго. Почему так? Причин много. Одна из них: сегодня в школах работают люди, получившие образование на стыке 1980-90-х годов, когда была отринута прежняя история, но при этом было абсолютно непонятно, какую историю создаем сегодня. Закончив вузы, эти люди формально считаются педагогами, но что они могут дать ученикам, когда у них самих, формировавшихся на разломе исторических эпох, сложилось не цельное мировоззрение, а лишь довольно туманное представление о том, откуда и куда мы идем?
.jpg "Уральский профессор Дмитрий Стровский: «Я стараюсь вести себя как свободный человек в свободной стране»")
«То есть, - обращаюсь к студентке, - Петр Ильич дотянул до Октябрьской революции, пережил НЭП и вступил вместе со страной в стадию первых пятилеток?» - «Ну, получается, так»
На становление человека воздействует множество разных факторов, мощнейший из которых – семья. Несколько лет назад спросил большую группу школьников, собравшихся поступать к нам на журфак: «Кто хотя бы раз в неделю обедает со своими родителями?». В аудитории сидело человек восемьдесят, поднялось три руки. Дело в данном случае не в обеде – получается, что связи между поколениями потеряны напрочь. Лишь единицы знают, кем были их дедушки и бабушки, не говоря о более глубоких семейных корнях. А ведь именно в семье прежде всего закладываются понятия о том, что хорошо и что плохо. Например, что доносить на преподавателя, очернять, оскорблять его – недопустимо на уровне нравственного инстинкта. Сегодня же оказывается – допустимо. Получается, что в угоду личных и политических интересов все можно поставить с ног на голову? Так и возникают персонажи «а-ля Пулинович». Тот писал обо мне чушь в своем блоге и с треском проиграл судебный процесс об оскорблении чести и достоинства, который я несколько лет назад инициировал против него.
- Вместо семьи и книги авторитетами стали средства массовой информации и коммуникации. Сложное, многогранное восприятие мира подменено готовой примитивной «картинкой».
- Да, серьезная проблема современного общества заключается в том, что оно перестает мыслить и живет набором черно-белых представлений о мире. И очень серьезную роль в этом играют СМИ, журналисты, которые позволяют себе остервенелость по отношению к инакомыслящим. Посмотрите, во что превратилась «Комсомольская правда», для которой абсолютно нетерпимым и недопустимым является все, что не вписывается в президентский тренд. Во время моего пребывания в Швеции в прошлом году бывший зам главного редактора «КП» Сергей Пономарев, учившийся на нашем журфаке несколькими курсами старше меня, как только не проехался по мне в Facebook: дескать, Стровский пляшет под дудку Запада, чтобы оправдать расходы принимающей стороны и все в таком духе. Как будто здесь я «скрывал свое истинное лицо», во всем соглашаясь с Путиным, а там «сбросил личину» и распелся соловьем. В «Комсомолке», похоже, все, начиная с главреда Сунгоркина, обозревателей полковника Баранца, Ульяны Скойбейды и заканчивая, наверное, последним журналистом, позабыли, что вообще-то только история вправе рассудить: а достойно ли «одобрям-с» все, что произносится руководящими устами.
.jpg "Уральский профессор Дмитрий Стровский: «Я стараюсь вести себя как свободный человек в свободной стране»")
"В «Комсомолке», похоже, все, начиная с главреда Сунгоркина и заканчивая последним журналистом, позабыли, что только история вправе рассудить, достойно ли «одобрям-с» все, что произносится руководящими устами"
- Это будет когда-то потом. Зато сейчас очень удобно: зачем напрягаться и размышлять, когда достаточно включить телевизор, компьютер или открыть «Комсомольскую правду» – и получишь готовые ответы на все.
- Но когда девушка, записавшая анонимный донос на меня, говорит, что есть разница между оппозицией и «пятой колонной», понимает ли она, кого на самом деле цитирует? Для нее это просто усвоенный набор чужих слов. Между тем словосочетание «пятая колонна» пошло из публичных выступлений испанского диктатора Франко, сотрудничавшего с нацистами: под «пятой колонной» он имел в виду людей, которые не просто ведут деятельность, не совпадающую с политикой власти, а получают за это деньги. Значит, называя кого-то «пятой колонной», представители нашей власти должны предъявить неопровержимые доказательства того, что критикующие ее люди получают за это деньги. Иначе это просто треп.
Буквально в прошлом году в активный политический словарь было введено еще одно определение – «нацпредатель»: его озвучивали Путин, его полпред на Урале Холманских. Я бы очень хотел спросить у них: знают ли они, откуда пошел сам термин «нацпредатель»? Так вот, его использовал в своей книге «Mein Kampf» Адольф Гитлер. Нацистскую идеологию осудил весь мир, в том числе и в решениях Нюрнбергского трибунала. А сейчас, в новом тысячелетии, получается, мы публично одобряем некоторые ее мракобесные идеи? Ничего себе поворот в сознании! Если люди, наделенные обширными административными полномочиями, демонстрируют абсолютно безответственное отношение к тому, что они изрекают, что требовать от остальных?
«Быть тоталитарным человеком проще, удобнее, выгоднее»
- Чему вы удивляетесь, если большинство признаков фашизма, сформулированных Умберто Эко, буквально совпадают с российской действительностью. Я вспоминаю пугающие впечатления от «Крутого маршрута» Гинзбург: монстр сталинизма входил постепенно и незаметно, а потом в одночасье – бесповоротность, катастрофа. Только что растоптали звягинцевский «Левиафан», набросились на «антихристианскую» постановку «Тангейзера», решили переименовать Краснокамск в Путин, депутатов Госдумы, предложивших ограничить президента в единоличных санкционных решениях, там же, в парламенте, обозвали «предателями». Слушайте, даже свой Троцкий у Путина есть – Ходорковский, а у того, как у Троцкого, – свой заложник, Лебедев. У вас нет ощущения начала конца?
- Лет десять назад я даже не предполагал, что наша страна, которая с такой мучительной болью проходила периоды перестройки, перехода от советского общества к постсоветскому, придет к такой истерии. Меня часто спрашивают – студенты, родственники, знакомые: не скатываемся ли мы к апогею тоталитаризма, когда он выражал себя в физическом истреблении людей? Я не беру на себя ответственность прогнозировать. К тому же любые прямые аналогии с точки зрения научного подхода хромают. Но то, что я вижу, живо напоминает мне время расцвета тоталитарных режимов – в Советском Союзе, нацистской Германии, фашистской Италии. Налицо «единство» власти и общества, эйфория по поводу грандиозных успехов на пути строительства «светлого завтра», отсутствие сомнений, подчиненность деятелей культуры интересам и приоритетам власти.
"Налицо «единство» власти и общества, эйфория по поводу грандиозных успехов на пути строительства «светлого завтра», отсутствие сомнений, подчиненность деятелей культуры интересам и приоритетам власти"
- Свежая иллюстрация – участие «Гражданской платформы» в шествии «Антимайдана»... Вы объясняете феномен «Иванов, родства не помнящих» недостаточной образованностью школьных учителей. А мне видится, что власть намеренно выращивает «манкуртов», чтобы они не могли сопоставлять настоящее с прошлым и делать закономерные выводы о будущем.
- Ключевая задача тоталитарной идеологии – будь то времена Сталина, Гитлера, Муссолини, да любое время в любой стране – перечеркнуть опыт прошлого, затмить его абсолютизацией современности, которая ведет к «светлому, лучезарному завтра». Прошлого нет, потому что без этого невозможно обосновать логику любого переворота. Тоталитаризм разрушает причинно-следственные связи. Отсюда знаменитый большевистский призыв «сбросить Пушкина с корабля истории», отсюда – геббельсовские костры из книг Гете, Манна, Кафки и многих других гуманистов. Так же проявляла себя «охота на ведьм». В Германии тоталитарная идеология выражала себя в более церемониально-помпезной форме – в виде маршей и факельных шествий, в Советском Союзе все было более «кулуарным», выраженном в виде «принятия оргрешений». Но содержание-то было общим!
Говорить о буквальной кальке тех событий сегодня, подчеркиваю, не приходится, потому что тогда контроль за состоянием умов был все-таки значительно жестче. С другой стороны, большевистские лозунги, по-моему, успешно нашли прописку на Первом и Втором каналах российского телевидения, а у них аудитория гораздо больше, чем у плюралистичного Facebook. Массовая истерика в основном перекочевала в телестудии (хотя и маршей хватает), а административный гнет стал пожиже, но это не меняет сущности противопоставления прошлого и настоящего, двух миров – злого «ихнего» и доброго «нашего». И раз этот идеологический курс поддерживается подавляющим большинством населения, значит, зерна истории успешно прорастают.
- Зерна прорастают, потому что сильное государство привлекательно, оно дает переложить ответственность и отдохнуть от необходимости каждый раз принимать решение самостоятельно.
- Безусловно. Это тоже составляющая в нашей исторической традиции. Не сбрасывайте со счетов и то, что пропутинское большинство все-таки относительно бедно, а для бедных нужны опорные точки, подпорки, костыли. «Хорошее» государство как антипод внешнему врагу служит такими «костылями». Быть тоталитарным человеком (я бы назвал таким словосочетанием того, кто вписан в систему государственного мироздания) проще, удобнее, выгоднее: исчезает аура неизвестности, человек надеется на «сильную руку», чувствует себя в более комфортном положении. Правда, если гибнет государство, гибнут и личные планы на жизнь такого человека.
.jpg "Уральский профессор Дмитрий Стровский: «Я стараюсь вести себя как свободный человек в свободной стране»")
"Чиновникам мнится, что они вершат нашу жизнь. Но спросите сегодняшних студентов: кто такой Россель? Вот-вот"
Если говорить о творческих людях, то гибель государства, которому они служили, ведет к их полному забвению. Кто сегодня помнит кого-нибудь Федина, Суркова, Безыменского? А ведь книги этих советских писателей издавались миллионными тиражами. Скоро, как мне думается, и трижды автора слов к александровскому гимну Сергея Михалкова тоже забудут. То же самое справедливо сказать про любого из наших чиновников. Им мнится, что они вершат нашу жизнь: с позиции сиюминутности – да, но вспомнят ли их через 15-20 лет? Возьмите Эдуарда Эргартовича Росселя. Всего несколько лет назад он был «нашим всем», Россель – один из немногочисленных полных кавалеров ордена «За заслуги перед Отечеством». Но спросите сегодняшних студентов: кто такой Россель? Вот-вот. Так что у «нетоталитарного» человека – творчески ориентированного, думающего, сомневающегося – шансы остаться в общественной памяти чуть выше. Правда, в жизни он чаще всего обречен на большие сложности.
«Неравнодушный, совестливый интеллигент – уходящая натура»
- Бог с ними, с оболваненными массами, но почему об историческом опыте не помнят образованные, люди культуры?
- Человеческая психология – очень подвижная штука. Например, Олег Табаков, эта «эмблема» свободолюбия, романтизма шестидесятых, становится доверенным лицом Путина и активно призывает за него голосовать на выборах 2012 года. Другой пример: в одну компанию с Сунгоркиным и Холманских – апологетами нынешней власти – попадают Гергиев, Темирканов, Мацуев, Рыбников, Пиотровский. Разве с точки зрения формальной логики не странно? Или вот Хворостовский заявляет, что не склонен обсуждать политические вопросы, потому что это «не задача творческой личности». Что стряслось с Шахназаровым, сыном одного из «отцов» перестройки и режиссером знакового в свое время фильма «Курьер»? Разве наши деятели культуры не понимают, что нынешний высокий уровень социального развития европейских стран есть результат последовательного отвоевания тамошним обществом своих демократических прав? И этому можно и нужно учиться! Сейчас эти же эти люди во всеуслышание заявляют, что Запад прогнил, а у России особый путь, своя духовно-историческая миссия. Мне во всем этом видится полнейший цинизм мышления.
В конце концов, называющие себя «патриотами» могли бы помнить, что патриотизм (достаточно заглянуть в любой словарь) – это прежде всего любовь к Родине. А не к государству. Это как с «суверенной демократией». Я не понимаю этого определения: по-моему, или есть демократия и гражданское общество, или их нет. Думаю, весь этот новояз вызван неспособностью руководителей государства просто и внятно объяснить, куда мы идем как страна. Или их стремлением скрыть свои истинные мотивы и цели поведения. Этим можно объяснить постоянно возникающие запреты на выражение альтернативного мнения – в политической, духовной, бытовой сфере, от запретов на митинги до запрета на курение кальянов. Людей шаг за шагом приучают к тотальному подчинению госсистеме, к тому, что это – норма.
.jpg "Уральский профессор Дмитрий Стровский: «Я стараюсь вести себя как свободный человек в свободной стране»")
"Нынешняя интеллигенция не видит ничего постыдного в том, чтобы быть у «кормушки». Более того, она страстно желает этого, кичится своей приближенностью к власти"
- В прошлом году наша замечательная артистка Светлана Крючкова, приехавшая читать екатеринбуржцам, на минуточку, «Реквием» Ахматовой, наотрез отказалась отвечать на мои «политические» вопросы…
- Меня тоже волнует вопрос: почему – в наше, в общем-то, «вегетарианское», по выражению той же Ахматовой, время – люди утрачивают способность «держать планку». В традициях российской интеллигенции никогда не было явственным потакание власти. Интеллигент – это барометр нравственного состояния власти и общества, арбитр, но не надменно взирающий сверху за этими процессами, а погруженный в них. И сострадающий, между прочим. Самые яркие представители интеллигенции всегда были биты властью за свою неучтивость к ней.
А сейчас? Мы наблюдаем просто удручающие примеры. Нынешняя интеллигенция не видит ничего постыдного для себя в том, чтобы быть у «кормушки». Более того, она страстно желает этого, кичится своей приближенностью к власти. Вероятно, достигнув определенного порога благополучия и сытости, человек отказывает себе в здоровой рефлексии на окружающий мир. Но в этом случае неминуемо утрачивается и его способность к творчеству, он становится «взвешенным», «осторожным», и, говоря по правде, – расчетливым. Яркий пример – Никита Михалков. Вспомните, как герой того же Калягина в «Неоконченной пьесе для механического пианино» бросает вызов своим приятелям, которые вместе с честностью утратили вкус к жизни, превратились в конъюнктурщиков и пошляков. Выходит, предостережение Михалкова выстрелило в него самого, ведь последние серии «Утомленных солнцем» настолько беспомощны и скучны, что взирать на это откровенно грустно.
- И Табаков в «Неоконченной пьесе» снимался... Но у таких, как он, «государственников», сегодня есть существенная «отмазка»: я не один, за мной коллектив, сотни людей. Поэтому, мол, и не могу говорить, что в действительности думаю.
- Я вспоминаю недавнее интервью писателя-сатирика Виктора Шендеровича, где он призывал каждый такой случай рассматривать отдельно, с учетом обстоятельств. И говорил об этом не с претензией или назиданием, а с чувством горького сожаления. Я тоже понимаю, что мотивы конформизма очень разные. Но это не отменяет вывода о том, что приспособленец перестает быть свободной творческой личностью. Он постепенно утрачивает способность сложного критического восприятия мира и переходит к грубой, примитивной черно-белой палитре восприятия жизни.
.jpg "Уральский профессор Дмитрий Стровский: «Я стараюсь вести себя как свободный человек в свободной стране»")
"Приспособленец перестает быть свободной творческой личностью: утрачивает способность сложного критического восприятия мира и переходит к грубой, примитивной черно-белой палитре"
- И раз это приобретает массовый характер, можно сделать вывод, что мы наблюдаем гибель русской интеллигенции?
- Увы, приходится делать вывод, что интеллигент, неравнодушный, с совестливым взглядом на происходящее – это «уходящая натура». Таковых настолько мало, что они не могут сегодня качественно изменить общество. Мне вообще кажется, что если возникшая год назад ситуация будет усугубляться, если санкции будут усиливаться, боюсь, наше общество растеряет последние остатки здравого смысла. Не духовное насилие, демонстрируемое сегодня, может спасет мир, а желание находить компромиссы. Ответственность за это всегда лежала на власть имущих.
«Если у политбомонда вместо сомнений – упертая вера, значит, он не образован»
- Во-первых, Запад – это десятки стран. Они что, все наши враги? Мы сегодня записываем во враги очень многообразный мир, целые народы… Испанцы, французы, итальянцы, немцы, австрийцы, вместе и по отдельности – наши враги? Да, правительства этих стран ввели общие санкции против нас, но давайте посмотрим на ситуацию их глазами: когда в XXI веке одно государство, под собственные же песни о «нерушимости послевоенных основ международной безопасности» оттяпывает кусок у другого государства – разве это не дикость и ужас для Европы, где захватническая кампания Третьего рейха началась с «мирной» аннексии Австрии? Убедить европейцев в правомочности наших действий в Крыму невозможно.
Современный мир – это колоссальное множество мнений и интересов, и в этом сгустке просто необходимо слышать друг друга, исполнять общие правила. Так действует Евросоюз. Мы же – в лице нашего политического руководства – возомнили, что «сами с усами», что можем, испугав и настроив против себя передовую часть человечества, выдержать социально-экономическую конкуренцию с Европой. Нет, не выдержим, если будем вести себя, как сегодня. Наши возможности не идут ни в какое сравнение с экономикой Евросоюза. Мы отстаем по всем показателям, и прежде всего по уровню технологий, инноваций.
.jpg "Уральский профессор Дмитрий Стровский: «Я стараюсь вести себя как свободный человек в свободной стране»")
"Мы возомнили, что «сами с усами», что можем, настроив против себя передовую часть человечества, выдержать социально-экономическую конкуренцию с Европой. Не выдержим"
- Однако наши политики, похоже, верят в светлое будущее России.
- На публичном уровне – да. Но вера – это нечто иррациональное, антипод образованности. Почему представители дореволюционной российской интеллигенции имели довольно неоднозначные отношения с Господом, по крайней мере, с церковью? Пушкин не сильно хаживал в церковь, Тургенев молился дома, Толстого церковь вообще отлучила. Потому что, будучи энциклопедически образованными, они начинали сомневаться – является ли священник действительно проводником Господа на земле? Если человек образован, он действительно нередко сомневается в, казалось бы, привычных постулатах. А если у сегодняшнего политического «бомонда» России сомнений нет, а есть упертая вера в то, что кругом враги, значит, это свидетельствует, наверное, об его недостаточной образованности. А что, у нас во власть попадают самые интеллектуально одаренные? Они что – ум, честь и совесть? Помилуйте.
Я в свое время интересовался у коллег с факультета международных отношений нашего университета: приглашают ли их, например, к формированию внешнеэкономического курса области? Нет, не приглашают. Потому что на фоне ученых чиновники сразу увидят свою интеллектуальную неполноценность. Сегодня к властному «пирогу» пришли люди, уровень общей образованности которых, мягко говоря, вызывает вопросы. Видимо, для этой публики кругозор, уровень культуры – все это не так важно. Поэтому страдает и качество управления, продуманность решений. Между тем во власти сытно и тепло. Отсюда и нестерпимое желание многих наших чиновников удержать власть как можно на более долгий срок.
- То есть решая свои сиюминутные проблемы, они создают для общества проблемы долгосрочные?
- Конечно. Смотрите, что происходит с системой образования, культуры. Преследуя «узкие» интересы, нынешние чиновники намеренно убивают их. Сниженный уровень гуманитарной и профессиональной подготовки в обществе приводит к тому, что оно перестает размышлять, сомневаться, задавать каверзные вопросы, превращается в зомби. И это – гарантия дальнейшего господства «нынешних» как в области управления, так и в области капитала. Чтобы ввергнуть Родину в такую воронку, надо быть, повторяю, либо прожженными циниками, либо недальновидными людьми. Мне иногда кажется, что нами управляют те, кто несет в себе и то, и другое начало.
Вопросы – Александр Задорожный
Фото – Дарья Шелехова, главное фото - РИА Новости/Илья Питалев
http://znak.com/
27.02.2015
Профессор главного уральского вуза: зачем власть уничтожает образование и культуру
Не будет преувеличением сказать, что Дмитрий Стровский с факультета журналистки Уральского федерального университета – самый «скандальный» профессор главного вуза нашего региона. Пять лет назад объявил голодовку, протестуя против ликвидации в Екатеринбурге малокомплектных школ. Студенты чуть было не выступили с петицией в поддержку преподавателя, но тот отговорил их от участия в «нестуденческом» конфликте с городской администрацией: по его словам, не дело воспитанников защищать политические принципы педагога. Два года назад Стровский судился с отцом провалившейся на вступительном экзамене абитуриентки: родитель по фамилии Пулинович обвинил преподавателя и весь факультет в некомпетентности и злонамеренности, да еще и грязно выругался в соцсетях. Фемида встала на сторону профессора. В прошлом году внезапно для самого себя он взял, да и вышел к микрофону на «Марше мира». «Не хотел выступать, думал просто прийти, но увидел стоящих поодаль ряженых казаков с портретами Путина – орущих, улюлюкающих, перебивающих – и не сдержался, сказал им все, что думал в тот момент по их поводу».
Наконец, на радость его недоброжелателям, досталось и самому Стровскому: в сетях появилась анонимная видеозапись некой девушки с заретушированной внешностью и измененным голосом, живописующей «антироссийские», «бендеровские» поступки и высказывания педагога в университетских стенах – про зажим свободы слова, губительные последствия крымской авантюры, бестолковость войны с Украиной. По прикидкам Дмитрия Леонидовича, замаскированная до неузнаваемости девица могла посещать его лекции во второй половине 2013 года, когда никакого Крыма в нашей актуальной политической повестке не было и в помине. «То есть мы имеем дело с глубокой, но выверенной ложью, по сути, с доносом в духе 30-х годов прошлого века», – полагает исследователь истории отечественной журналистики, доктор политических наук Дмитрий Стровский.
Дмитрий Стровский: "У меня за границей множество коллег. С точки зрения так называемых «патриотов», я, конечно, «запятнан»"
Но слово не воробей – и вот анонимку с упоением цитирует некто Роман Осташко, главред ресурса PolitRussia.com. А заодно утюгом проходится и по ректору УрФУ Виктору Кокшарову – за организацию в вузе лекций «иностранных агентов влияния», главы представительства ЕС в России Вигаудаса Ушацкаса и министра иностранных дел ФРГ Франка-Вальтера Штайнмайера. Осташко действует изобретательнее начинающей осведомительницы: призывает единомышленников пригвоздить уральский университет не словом, а делом – заставить Рособорнадзор провести там проверку. «Каждая организация, с которой сотрудничает этот ВУЗ должна быть проверена буквально под микроскопом, а если обнаружатся те, кто сознательно пытаются превратить этот университет в площадку для антигосударственной пропаганды, на их счет должны быть сделаны соответствующие выводы», – «бабачит и тычет» Осташко (орфография и пунктуация автора сохранены, – прим. ред.).
Никаких репрессий не последовало, говорит Дмитрий Стровский. Федеральный университет, как и ранее, остается просвещенной дискуссионной площадкой, в полном соответствии с традицией научного свободомыслия, сложившейся еще пару веков назад. Вероятно, поэтому мы столь свободно и содержательно обсудили со Стровским, как российская власть – по лекалам классических тоталитарных режимов – уничтожает образование и культуру.
«Американское общество значительно глубже, чем подается нашими СМИ»
- Дмитрий Леонидович, как вы считаете, отчего набросились именно на вас?
- Наверное, потому, что я давно бываю за рубежом, выигрывал в разные годы зарубежные гранты на ведение преподавательской и научной работы, читаю там время от времени курсы лекций. Сейчас, например, вхожу в число четырех российских экспертов большого международного проекта по исследованию СМИ стран-членов БРИКС, скоро в Лондоне выйдет наша коллективная монография. Я не скрываю, что у меня за границей множество коллег, с которыми я поддерживаю не только профессиональные, но и чисто человеческие отношения. Так что, с точки зрения так называемых «патриотов», я, конечно, «запятнан».
- Что можете сказать об интенсивности международного научного обмена? Она как-то поменялась за последний год?
- Наш университет поощряет тех, кто имеет устойчивые связи с «заграницей», и на федеральные средства направляет их на стажировки под обязательное условие публикации трудов в рейтинговых научных журналах. К нам тоже едут отдельные иностранные ученые. Но вот эта, вторая, составляющая держится исключительно на личных контактах, системные – сокращаются.
"На Западе человек может говорить о политике что угодно – при условии, что он не является откровенным фашистом"
Мой друг, научный сотрудник Центра российских и евроазиатских исследований в Упсале Грэг Саймонс, который много раз бывал в нашем университете, недавно пригласил меня к себе в Швецию на международную конференцию. Спрашиваю: были какие-то сложности с оформлением бумажек? Если бы, говорит, я внес в список приглашенных УрФУ как учебное заведение, то заявка на проведение конференции оказалась бы под вопросом. Евросоюз свел к нулю все формальные связи с российскими академическими центрами (даже российским студентам теперь затруднительно попасть на международные конференции, если они выступают «от вузов»). К какому результату приведет нынешняя системная ситуация – непонятно. Не думаю, что к хорошему.
- Некий Роман Осташко возмущается: как можно было приглашать в УрФУ министра иностранных дел ФРГ Штайнмайера, который позволил себе перед многолюдной аудиторией высказываться об «аннексии Крыма», «неуважении правил государственного суверенитета» и так далее. Осташко требует от Рособрнадзора разобраться с ректором Кокшаровым. Скажите, на «загнивающем Западе» такие же подходы?
- Во-первых, Штайнмайер ни о чем таком не говорил, это ложь. Он дипломат, и позволить себе подобные высказывания в чужой стране не может априори. А во-вторых… На Западе человек может говорить применительно к политике о чем угодно – при условии, что он не является откровенным фашистом. Пару лет назад я имел счастье оказаться первым российским преподавателем в образовательном проекте «Семестр на море» – кстати, за все полвека его существования. Проект инициирован американским Университетом Вирджинии, на протяжении целого семестра студенты плывут корабле от страны к стране: слушают лекционные курсы, участвуют в семинарах. Словом, все как в обычном университете, только с прицелом на межкультурные сферы познания. Я плыл с ними неделю – от британского Саутгемптона до Петербурга. Год спустя меня вновь пригласили в этот проект. И если в первый раз я немного смущался обсуждать «скользкие» темы, то в следующий, не стесняясь, участвовал в обсуждении присутствия Америки в Ираке, Афганистане, ее санкций по отношению к Ираку. Американские преподаватели и студенты воспринимали эти темы не только спокойно, но даже, я бы сказал, с азартом. Открыто признавались, что у себя в Америке они так же спорят по вопросам политики. И искренне интересовались мнением российского профессора.
"Евросоюз свел к нулю все формальные связи с российскими академическими центрами. Не думаю, что это приведет к чему-то хорошему"
Что я вывел из этих диалогов? Американское общество значительно глубже, чем подается нашими СМИ, и уровень плюрализма там несравненно выше. Критика в отношении Обамы и его администрации там не только допустима, но и приветствуется. Тед Тернер (известнейший американский телепродюсер, в середине 1980-х годов, в период окончания «холодной войны», организовывал Игры доброй воли как альтернативу Олимпиадам, которые поочередно бойкотировались Соединенными Штатами и Советским Союзом, – прим. ред.), еженедельно выступая на своем канале с получасовым обзором, разносит нынешнюю американскую администрацию просто в хвост и в гриву. Для Америки и множества других стран это норма.
«Я стараюсь вести себя как свободный человек в свободной стране»
- И для вас? Поддались, значит, тлетворному влиянию по дороге из Саутгемптона?
- И для меня тоже. Ну как может развиваться общество без самокритики? Да, благодаря интенсивным зарубежным контактам у меня больше возможностей бывать там, сравнивать, анализировать, в том числе и ситуацию в России. Но это совсем не означает равнодушия и тем более неприязни к своей стране. Почему я должен закрывать глаза на те проблемные моменты, которые меня волнуют как ее гражданина, почему мне нельзя открыто высказываться о том, что такое хорошо и что такое плохо? Тем более, когда реалии настолько обострены, что промолчать значит предать, на мой взгляд, общегражданские интересы. Вот я и говорю, что думаю, стараясь вести себя как свободный человек в свободной стране.
- Позвольте процитировать ту девушку на анонимном видео: «Не понимаю, как патриот своей страны может рассказывать, как она ужасна».
- Отвечу словами Ксении Собчак, которая мне не во всех своих поступках симпатична, но которая хорошо образована и честно обсуждает проблемы современной российской жизни. «Я хочу, – озвучила она как-то, – чтобы моя страна была примером в разных сферах, в том числе в области права и этики». Мне думается, это правильно, независимо от того, как ведут себя другие страны. Почему я должен соглашаться с действиями российской власти, если та поступает недостойно? Если в ситуации с Крымом моя страна нарушает ею же подписанный Будапештский договор 1994 года, гарантирующий независимость и целостность Украины в обмен на ее отказ от ядерного оружия, – почему я должен одобрять все это, якобы основываясь на будущей угрозе? Так можно «понять и простить» все, что угодно. Меня откровенно пугает наш государственный крен в сторону не самых передовых азиатских стран. Мы оказались в компании государств, где отношение к вопросам прав человека, социальных гарантий, свободы слова вызывает массу вопросов. Это – тупик, гуманитарный, научный, технологический, финансовый, экономический, политический. Что мы сегодня и наблюдаем. Где, в конце концов, окажется Россия по сравнению с более продвинутыми странами? И с какой стати я должен прятать свое беспокойство перед этой опасностью?
"Мы оказались в компании государств, где отношение к вопросам прав человека, социальных гарантий, свободы слова вызывает массу вопросов. Это – тупик"
- Высказывайтесь обо всем, что вам заблагорассудится, но не в стенах государственного вуза. Вы же получаете госзарплату. Что на это скажете?
- Во-первых, я получаю свою зарплату из налоговых отчислений, которые поступают от общества на поддержку социально ориентированных сфер (образования, медицины, культуры и та далее), часть дохода формируется из отчислений от внебюджетных студентов. Причем тут государство в чистом виде?
Во-вторых, в российских дореволюционных университетах, всегда государственных, существовала традиция свободного обсуждения самых сложных проблем, и государство не покушалось на эту свободу. Разве может эффективно развиваться любая система, в том числе государственная, если она базируется на одном-единственном, однополярном взгляде на мир? Разве такая система может быть устойчивой, как глубоко ни всаживай эту единственную опору? Представим огородное пугало: стоит на одной опоре и часто ломается под воздействием ветра.
И в-третьих, я не понимаю, как быть преподавателям истории новейшего периода, преподавателям социологии, журналистики вне обсуждения политических реалий. Можно, конечно, рассуждать о том, что журфак должен оставаться в стороне от политики, но средства массовой информации – и теперь, и всегда – в этой политике активно участвуют. Мы же не манекены, чтобы не замечать того, что творится за окном. Невозможно представить, чтобы, войдя в университет, преподаватель отряхнулся и внезапно стал абсолютно нейтральным, а выйдя из университета, также стремительно «надел» на себя какое-то мнение. Это ж раздвоение личности, которое ни к чему, кроме болезненного состояния, не приведет. А когда ты высказываешься хотя бы репликой по поводу политики или социальной жизни, то автоматически занимаешь ту или иную позицию. Даже отбор исторических фактов – уже выражение личной позиции преподавателя. В конце концов, наша Конституция дает право на высказывание собственного мнения. Просто важно не переходить грань, не нагнетать агрессивности, не навешивать ярлыки, рассуждать спокойно, аргументировано анализировать ситуацию. Разве, когда на заре советской власти тогдашний нарком просвещения Анатолий Луначарский и митрополит Александр Введенский вели непримиримый, но уважительный публичный спор на тему существования Бога, они не отстаивали личного мнения на сей счет? А ведь на их диспуты собиралась гигантская аудитория, в том числе и студенты.
"Разве может устойчиво развиваться система, базирующаяся на однополярном взгляде на мир? Огородное пугало - и то, стоя на одной опоре, часто ломается под воздействием ветра"
Задача преподавателя – разбудить дискуссию, дать студенту ощущение, что он равноправный участник разговора, ни в коем случае не навязывать свою точку зрения. В этом и есть процесс образования, просвещения и воспитания. Образование призвано научить не зубрежке, а культуре размышления, без чего не появится самостоятельных идей. Как здесь обойтись без дискуссии? И как она может возникнуть, если преподаватель занимает позицию «и вашим, и нашим» или не занимает никакой?
Хотя, если честно, думаю, что только немногие студенты в наше время в полной мере воспринимают, что я пытаюсь донести до них на своих лекциях. Студенты могут успешно сдать зачет или экзамен, но при этом останутся зашоренными людьми. Свобода мышления не появляется, как черт из табакерки.
«Термин «нацпредатель» – из «Mein Kampf» Адольфа Гитлера»
- Откуда она, действительно, возьмется, если в школе насаждается единый учебник истории: «шаг влево, шаг вправо – побег и расстрел».
- Это колоссальная проблема. Качество гуманитарного знания абитуриентов падает катастрофически. На четвертом курсе, вместо того чтобы рассказывать об истории СМИ, мне подчас приходится говорить просто об истории. Однажды на экзамене спросил студентку: что она может рассказать о борьбе с формализмом в искусстве в 1930-е годы. Тогда наших деятелей культуры – Булгакова, Мейерхольда, Шостаковича и многих других – шельмовали за то, что они выходили в своем творчестве за рамки пролетарской идеологии, брали в главные герои «не тех», плохо занимались коммунистическим воспитанием. Даже Демьяну Бедному досталось за то, что «неправильно» показал русских богатырей в своей поэме. Студентка ответила молчанием. «Может, хотя бы имена вспомните?» – уточняю. «Помню. Чайковский». «Петр Ильич?» – спрашиваю. «А вы знаете каких-то других Чайковских?» – это уже, получается, она меня «экзаменует». «То есть, – обращаюсь к студентке, – вы хотите сказать, что Петр Ильич дотянул до Октябрьской революции, пережил НЭП и вступил вместе со страной в стадию первых пятилеток?». На что она отвечает: «Ну, получается, так». И о чем после этого с ней разговаривать?
У молодых людей и девушек ввиду недостатка образования складывается ощущение, что до их появления истории не было вообще. Есть не очень глубокие ориентиры насчет того, что происходило в нашей стране в 1990-е и 2000-е годы. А вот 1960-70-е годы для них все равно что для нас – времена Наполеона и Кутузова (хотя я-то как раз помню имена Барклая де Толли, Багратиона, Ермолова, Мюрата, Нея, Даву), а 1930-е – по разумению многих студентов – это так же далеко, как… татаро-монгольское иго. Почему так? Причин много. Одна из них: сегодня в школах работают люди, получившие образование на стыке 1980-90-х годов, когда была отринута прежняя история, но при этом было абсолютно непонятно, какую историю создаем сегодня. Закончив вузы, эти люди формально считаются педагогами, но что они могут дать ученикам, когда у них самих, формировавшихся на разломе исторических эпох, сложилось не цельное мировоззрение, а лишь довольно туманное представление о том, откуда и куда мы идем?
«То есть, - обращаюсь к студентке, - Петр Ильич дотянул до Октябрьской революции, пережил НЭП и вступил вместе со страной в стадию первых пятилеток?» - «Ну, получается, так»
На становление человека воздействует множество разных факторов, мощнейший из которых – семья. Несколько лет назад спросил большую группу школьников, собравшихся поступать к нам на журфак: «Кто хотя бы раз в неделю обедает со своими родителями?». В аудитории сидело человек восемьдесят, поднялось три руки. Дело в данном случае не в обеде – получается, что связи между поколениями потеряны напрочь. Лишь единицы знают, кем были их дедушки и бабушки, не говоря о более глубоких семейных корнях. А ведь именно в семье прежде всего закладываются понятия о том, что хорошо и что плохо. Например, что доносить на преподавателя, очернять, оскорблять его – недопустимо на уровне нравственного инстинкта. Сегодня же оказывается – допустимо. Получается, что в угоду личных и политических интересов все можно поставить с ног на голову? Так и возникают персонажи «а-ля Пулинович». Тот писал обо мне чушь в своем блоге и с треском проиграл судебный процесс об оскорблении чести и достоинства, который я несколько лет назад инициировал против него.
- Вместо семьи и книги авторитетами стали средства массовой информации и коммуникации. Сложное, многогранное восприятие мира подменено готовой примитивной «картинкой».
- Да, серьезная проблема современного общества заключается в том, что оно перестает мыслить и живет набором черно-белых представлений о мире. И очень серьезную роль в этом играют СМИ, журналисты, которые позволяют себе остервенелость по отношению к инакомыслящим. Посмотрите, во что превратилась «Комсомольская правда», для которой абсолютно нетерпимым и недопустимым является все, что не вписывается в президентский тренд. Во время моего пребывания в Швеции в прошлом году бывший зам главного редактора «КП» Сергей Пономарев, учившийся на нашем журфаке несколькими курсами старше меня, как только не проехался по мне в Facebook: дескать, Стровский пляшет под дудку Запада, чтобы оправдать расходы принимающей стороны и все в таком духе. Как будто здесь я «скрывал свое истинное лицо», во всем соглашаясь с Путиным, а там «сбросил личину» и распелся соловьем. В «Комсомолке», похоже, все, начиная с главреда Сунгоркина, обозревателей полковника Баранца, Ульяны Скойбейды и заканчивая, наверное, последним журналистом, позабыли, что вообще-то только история вправе рассудить: а достойно ли «одобрям-с» все, что произносится руководящими устами.
"В «Комсомолке», похоже, все, начиная с главреда Сунгоркина и заканчивая последним журналистом, позабыли, что только история вправе рассудить, достойно ли «одобрям-с» все, что произносится руководящими устами"
- Это будет когда-то потом. Зато сейчас очень удобно: зачем напрягаться и размышлять, когда достаточно включить телевизор, компьютер или открыть «Комсомольскую правду» – и получишь готовые ответы на все.
- Но когда девушка, записавшая анонимный донос на меня, говорит, что есть разница между оппозицией и «пятой колонной», понимает ли она, кого на самом деле цитирует? Для нее это просто усвоенный набор чужих слов. Между тем словосочетание «пятая колонна» пошло из публичных выступлений испанского диктатора Франко, сотрудничавшего с нацистами: под «пятой колонной» он имел в виду людей, которые не просто ведут деятельность, не совпадающую с политикой власти, а получают за это деньги. Значит, называя кого-то «пятой колонной», представители нашей власти должны предъявить неопровержимые доказательства того, что критикующие ее люди получают за это деньги. Иначе это просто треп.
Буквально в прошлом году в активный политический словарь было введено еще одно определение – «нацпредатель»: его озвучивали Путин, его полпред на Урале Холманских. Я бы очень хотел спросить у них: знают ли они, откуда пошел сам термин «нацпредатель»? Так вот, его использовал в своей книге «Mein Kampf» Адольф Гитлер. Нацистскую идеологию осудил весь мир, в том числе и в решениях Нюрнбергского трибунала. А сейчас, в новом тысячелетии, получается, мы публично одобряем некоторые ее мракобесные идеи? Ничего себе поворот в сознании! Если люди, наделенные обширными административными полномочиями, демонстрируют абсолютно безответственное отношение к тому, что они изрекают, что требовать от остальных?
«Быть тоталитарным человеком проще, удобнее, выгоднее»
- Чему вы удивляетесь, если большинство признаков фашизма, сформулированных Умберто Эко, буквально совпадают с российской действительностью. Я вспоминаю пугающие впечатления от «Крутого маршрута» Гинзбург: монстр сталинизма входил постепенно и незаметно, а потом в одночасье – бесповоротность, катастрофа. Только что растоптали звягинцевский «Левиафан», набросились на «антихристианскую» постановку «Тангейзера», решили переименовать Краснокамск в Путин, депутатов Госдумы, предложивших ограничить президента в единоличных санкционных решениях, там же, в парламенте, обозвали «предателями». Слушайте, даже свой Троцкий у Путина есть – Ходорковский, а у того, как у Троцкого, – свой заложник, Лебедев. У вас нет ощущения начала конца?
- Лет десять назад я даже не предполагал, что наша страна, которая с такой мучительной болью проходила периоды перестройки, перехода от советского общества к постсоветскому, придет к такой истерии. Меня часто спрашивают – студенты, родственники, знакомые: не скатываемся ли мы к апогею тоталитаризма, когда он выражал себя в физическом истреблении людей? Я не беру на себя ответственность прогнозировать. К тому же любые прямые аналогии с точки зрения научного подхода хромают. Но то, что я вижу, живо напоминает мне время расцвета тоталитарных режимов – в Советском Союзе, нацистской Германии, фашистской Италии. Налицо «единство» власти и общества, эйфория по поводу грандиозных успехов на пути строительства «светлого завтра», отсутствие сомнений, подчиненность деятелей культуры интересам и приоритетам власти.
"Налицо «единство» власти и общества, эйфория по поводу грандиозных успехов на пути строительства «светлого завтра», отсутствие сомнений, подчиненность деятелей культуры интересам и приоритетам власти"
- Свежая иллюстрация – участие «Гражданской платформы» в шествии «Антимайдана»... Вы объясняете феномен «Иванов, родства не помнящих» недостаточной образованностью школьных учителей. А мне видится, что власть намеренно выращивает «манкуртов», чтобы они не могли сопоставлять настоящее с прошлым и делать закономерные выводы о будущем.
- Ключевая задача тоталитарной идеологии – будь то времена Сталина, Гитлера, Муссолини, да любое время в любой стране – перечеркнуть опыт прошлого, затмить его абсолютизацией современности, которая ведет к «светлому, лучезарному завтра». Прошлого нет, потому что без этого невозможно обосновать логику любого переворота. Тоталитаризм разрушает причинно-следственные связи. Отсюда знаменитый большевистский призыв «сбросить Пушкина с корабля истории», отсюда – геббельсовские костры из книг Гете, Манна, Кафки и многих других гуманистов. Так же проявляла себя «охота на ведьм». В Германии тоталитарная идеология выражала себя в более церемониально-помпезной форме – в виде маршей и факельных шествий, в Советском Союзе все было более «кулуарным», выраженном в виде «принятия оргрешений». Но содержание-то было общим!
Говорить о буквальной кальке тех событий сегодня, подчеркиваю, не приходится, потому что тогда контроль за состоянием умов был все-таки значительно жестче. С другой стороны, большевистские лозунги, по-моему, успешно нашли прописку на Первом и Втором каналах российского телевидения, а у них аудитория гораздо больше, чем у плюралистичного Facebook. Массовая истерика в основном перекочевала в телестудии (хотя и маршей хватает), а административный гнет стал пожиже, но это не меняет сущности противопоставления прошлого и настоящего, двух миров – злого «ихнего» и доброго «нашего». И раз этот идеологический курс поддерживается подавляющим большинством населения, значит, зерна истории успешно прорастают.
- Зерна прорастают, потому что сильное государство привлекательно, оно дает переложить ответственность и отдохнуть от необходимости каждый раз принимать решение самостоятельно.
- Безусловно. Это тоже составляющая в нашей исторической традиции. Не сбрасывайте со счетов и то, что пропутинское большинство все-таки относительно бедно, а для бедных нужны опорные точки, подпорки, костыли. «Хорошее» государство как антипод внешнему врагу служит такими «костылями». Быть тоталитарным человеком (я бы назвал таким словосочетанием того, кто вписан в систему государственного мироздания) проще, удобнее, выгоднее: исчезает аура неизвестности, человек надеется на «сильную руку», чувствует себя в более комфортном положении. Правда, если гибнет государство, гибнут и личные планы на жизнь такого человека.
"Чиновникам мнится, что они вершат нашу жизнь. Но спросите сегодняшних студентов: кто такой Россель? Вот-вот"
Если говорить о творческих людях, то гибель государства, которому они служили, ведет к их полному забвению. Кто сегодня помнит кого-нибудь Федина, Суркова, Безыменского? А ведь книги этих советских писателей издавались миллионными тиражами. Скоро, как мне думается, и трижды автора слов к александровскому гимну Сергея Михалкова тоже забудут. То же самое справедливо сказать про любого из наших чиновников. Им мнится, что они вершат нашу жизнь: с позиции сиюминутности – да, но вспомнят ли их через 15-20 лет? Возьмите Эдуарда Эргартовича Росселя. Всего несколько лет назад он был «нашим всем», Россель – один из немногочисленных полных кавалеров ордена «За заслуги перед Отечеством». Но спросите сегодняшних студентов: кто такой Россель? Вот-вот. Так что у «нетоталитарного» человека – творчески ориентированного, думающего, сомневающегося – шансы остаться в общественной памяти чуть выше. Правда, в жизни он чаще всего обречен на большие сложности.
«Неравнодушный, совестливый интеллигент – уходящая натура»
- Бог с ними, с оболваненными массами, но почему об историческом опыте не помнят образованные, люди культуры?
- Человеческая психология – очень подвижная штука. Например, Олег Табаков, эта «эмблема» свободолюбия, романтизма шестидесятых, становится доверенным лицом Путина и активно призывает за него голосовать на выборах 2012 года. Другой пример: в одну компанию с Сунгоркиным и Холманских – апологетами нынешней власти – попадают Гергиев, Темирканов, Мацуев, Рыбников, Пиотровский. Разве с точки зрения формальной логики не странно? Или вот Хворостовский заявляет, что не склонен обсуждать политические вопросы, потому что это «не задача творческой личности». Что стряслось с Шахназаровым, сыном одного из «отцов» перестройки и режиссером знакового в свое время фильма «Курьер»? Разве наши деятели культуры не понимают, что нынешний высокий уровень социального развития европейских стран есть результат последовательного отвоевания тамошним обществом своих демократических прав? И этому можно и нужно учиться! Сейчас эти же эти люди во всеуслышание заявляют, что Запад прогнил, а у России особый путь, своя духовно-историческая миссия. Мне во всем этом видится полнейший цинизм мышления.
В конце концов, называющие себя «патриотами» могли бы помнить, что патриотизм (достаточно заглянуть в любой словарь) – это прежде всего любовь к Родине. А не к государству. Это как с «суверенной демократией». Я не понимаю этого определения: по-моему, или есть демократия и гражданское общество, или их нет. Думаю, весь этот новояз вызван неспособностью руководителей государства просто и внятно объяснить, куда мы идем как страна. Или их стремлением скрыть свои истинные мотивы и цели поведения. Этим можно объяснить постоянно возникающие запреты на выражение альтернативного мнения – в политической, духовной, бытовой сфере, от запретов на митинги до запрета на курение кальянов. Людей шаг за шагом приучают к тотальному подчинению госсистеме, к тому, что это – норма.
"Нынешняя интеллигенция не видит ничего постыдного в том, чтобы быть у «кормушки». Более того, она страстно желает этого, кичится своей приближенностью к власти"
- В прошлом году наша замечательная артистка Светлана Крючкова, приехавшая читать екатеринбуржцам, на минуточку, «Реквием» Ахматовой, наотрез отказалась отвечать на мои «политические» вопросы…
- Меня тоже волнует вопрос: почему – в наше, в общем-то, «вегетарианское», по выражению той же Ахматовой, время – люди утрачивают способность «держать планку». В традициях российской интеллигенции никогда не было явственным потакание власти. Интеллигент – это барометр нравственного состояния власти и общества, арбитр, но не надменно взирающий сверху за этими процессами, а погруженный в них. И сострадающий, между прочим. Самые яркие представители интеллигенции всегда были биты властью за свою неучтивость к ней.
А сейчас? Мы наблюдаем просто удручающие примеры. Нынешняя интеллигенция не видит ничего постыдного для себя в том, чтобы быть у «кормушки». Более того, она страстно желает этого, кичится своей приближенностью к власти. Вероятно, достигнув определенного порога благополучия и сытости, человек отказывает себе в здоровой рефлексии на окружающий мир. Но в этом случае неминуемо утрачивается и его способность к творчеству, он становится «взвешенным», «осторожным», и, говоря по правде, – расчетливым. Яркий пример – Никита Михалков. Вспомните, как герой того же Калягина в «Неоконченной пьесе для механического пианино» бросает вызов своим приятелям, которые вместе с честностью утратили вкус к жизни, превратились в конъюнктурщиков и пошляков. Выходит, предостережение Михалкова выстрелило в него самого, ведь последние серии «Утомленных солнцем» настолько беспомощны и скучны, что взирать на это откровенно грустно.
- И Табаков в «Неоконченной пьесе» снимался... Но у таких, как он, «государственников», сегодня есть существенная «отмазка»: я не один, за мной коллектив, сотни людей. Поэтому, мол, и не могу говорить, что в действительности думаю.
- Я вспоминаю недавнее интервью писателя-сатирика Виктора Шендеровича, где он призывал каждый такой случай рассматривать отдельно, с учетом обстоятельств. И говорил об этом не с претензией или назиданием, а с чувством горького сожаления. Я тоже понимаю, что мотивы конформизма очень разные. Но это не отменяет вывода о том, что приспособленец перестает быть свободной творческой личностью. Он постепенно утрачивает способность сложного критического восприятия мира и переходит к грубой, примитивной черно-белой палитре восприятия жизни.
"Приспособленец перестает быть свободной творческой личностью: утрачивает способность сложного критического восприятия мира и переходит к грубой, примитивной черно-белой палитре"
- И раз это приобретает массовый характер, можно сделать вывод, что мы наблюдаем гибель русской интеллигенции?
- Увы, приходится делать вывод, что интеллигент, неравнодушный, с совестливым взглядом на происходящее – это «уходящая натура». Таковых настолько мало, что они не могут сегодня качественно изменить общество. Мне вообще кажется, что если возникшая год назад ситуация будет усугубляться, если санкции будут усиливаться, боюсь, наше общество растеряет последние остатки здравого смысла. Не духовное насилие, демонстрируемое сегодня, может спасет мир, а желание находить компромиссы. Ответственность за это всегда лежала на власть имущих.
«Если у политбомонда вместо сомнений – упертая вера, значит, он не образован»
- Во-первых, Запад – это десятки стран. Они что, все наши враги? Мы сегодня записываем во враги очень многообразный мир, целые народы… Испанцы, французы, итальянцы, немцы, австрийцы, вместе и по отдельности – наши враги? Да, правительства этих стран ввели общие санкции против нас, но давайте посмотрим на ситуацию их глазами: когда в XXI веке одно государство, под собственные же песни о «нерушимости послевоенных основ международной безопасности» оттяпывает кусок у другого государства – разве это не дикость и ужас для Европы, где захватническая кампания Третьего рейха началась с «мирной» аннексии Австрии? Убедить европейцев в правомочности наших действий в Крыму невозможно.
Современный мир – это колоссальное множество мнений и интересов, и в этом сгустке просто необходимо слышать друг друга, исполнять общие правила. Так действует Евросоюз. Мы же – в лице нашего политического руководства – возомнили, что «сами с усами», что можем, испугав и настроив против себя передовую часть человечества, выдержать социально-экономическую конкуренцию с Европой. Нет, не выдержим, если будем вести себя, как сегодня. Наши возможности не идут ни в какое сравнение с экономикой Евросоюза. Мы отстаем по всем показателям, и прежде всего по уровню технологий, инноваций.
"Мы возомнили, что «сами с усами», что можем, настроив против себя передовую часть человечества, выдержать социально-экономическую конкуренцию с Европой. Не выдержим"
- Однако наши политики, похоже, верят в светлое будущее России.
- На публичном уровне – да. Но вера – это нечто иррациональное, антипод образованности. Почему представители дореволюционной российской интеллигенции имели довольно неоднозначные отношения с Господом, по крайней мере, с церковью? Пушкин не сильно хаживал в церковь, Тургенев молился дома, Толстого церковь вообще отлучила. Потому что, будучи энциклопедически образованными, они начинали сомневаться – является ли священник действительно проводником Господа на земле? Если человек образован, он действительно нередко сомневается в, казалось бы, привычных постулатах. А если у сегодняшнего политического «бомонда» России сомнений нет, а есть упертая вера в то, что кругом враги, значит, это свидетельствует, наверное, об его недостаточной образованности. А что, у нас во власть попадают самые интеллектуально одаренные? Они что – ум, честь и совесть? Помилуйте.
Я в свое время интересовался у коллег с факультета международных отношений нашего университета: приглашают ли их, например, к формированию внешнеэкономического курса области? Нет, не приглашают. Потому что на фоне ученых чиновники сразу увидят свою интеллектуальную неполноценность. Сегодня к властному «пирогу» пришли люди, уровень общей образованности которых, мягко говоря, вызывает вопросы. Видимо, для этой публики кругозор, уровень культуры – все это не так важно. Поэтому страдает и качество управления, продуманность решений. Между тем во власти сытно и тепло. Отсюда и нестерпимое желание многих наших чиновников удержать власть как можно на более долгий срок.
- То есть решая свои сиюминутные проблемы, они создают для общества проблемы долгосрочные?
- Конечно. Смотрите, что происходит с системой образования, культуры. Преследуя «узкие» интересы, нынешние чиновники намеренно убивают их. Сниженный уровень гуманитарной и профессиональной подготовки в обществе приводит к тому, что оно перестает размышлять, сомневаться, задавать каверзные вопросы, превращается в зомби. И это – гарантия дальнейшего господства «нынешних» как в области управления, так и в области капитала. Чтобы ввергнуть Родину в такую воронку, надо быть, повторяю, либо прожженными циниками, либо недальновидными людьми. Мне иногда кажется, что нами управляют те, кто несет в себе и то, и другое начало.
Вопросы – Александр Задорожный
Фото – Дарья Шелехова, главное фото - РИА Новости/Илья Питалев
http://znak.com/
27.02.2015
